Ирма покачала головой:

— Теперь тебе нечего бояться. Лекарство, которое делается на основе того, что привезла ты, избавляет от боли даже на последней стадии. У нас будет много курьеров, турагентство «Кукольный домик» развернется и в Москве, и в других городах. У меня большие планы.

Ольга изумленно вскинула брови.

— Я буду направлять туристок через Москву, чтобы не показался подозрительным интерес чешских женщин к Вьетнаму. Они будут любоваться Москвой, потом Сайгоном… Мы постараемся запутать маршрут.

— Ирма, ты все мне так открыто говоришь… Почему?

— Ольга, ты трезвая женщина. У тебя были планы на жизнь, весьма честолюбивые планы. Я тебе буду хорошо платить. Ты можешь ездить, снимать сколько хочешь и где хочешь. Повторишь свой опыт с альбомом, он теперь не будет таким дурацким. То есть дилетантским, прости. С деньгами мир фотографии примет тебя в свои объятия. Я знаю, как это делается. Я помогу тебе покорить этот мир.

— Ирма, ты говоришь так, будто ты все делаешь сама, без Иржи.

— Правда? — Она засмеялась. — Наверное, признаки мании величия. — А сама подумала: «Не так уж ты, подруга, далека от истины». Действительно, она понемногу прибирает все к своим рукам.

— Хорошо еще не говоришь, что ты меня резала. Ирма засмеялась:

— Может, у меня получилось бы еще лучше.

— Вряд ли. Такой незаметный шов и почти никакого шрама. Иржи — мастер.

— Это точно. Он мастер своего дела, — кивнула Ирма.

— Знаешь, на животе осталась полоска, как будто я немного похудела, а прежде была очень толстая.

— Иржи гений. Он сделал открытие, которое, к сожалению, нельзя обнародовать. Иногда наука опережает психологию общества. Ой, Иржи приехал! Сейчас я притащу свежую бутылку шампанского. — Ирма убежала в дом.

Иржи вышел из машины и поднялся по ступенькам в дом.

— Здравствуй, Ольга. — Он подошел к ней, ласково посмотрел и поцеловал в щеку. — Я рад за тебя. Ты молодец. Прекрасно справилась.

Она молча смотрела на него.

— Иржи, я все еще не могу поверить. Я даже ни о чем не подозревала.

— Так и должно быть. Иначе я плохо бы делал свое дело, и мои люди тоже. Что ж, теперь ты член нашей команды и будешь играть в ней важную роль. Просто курьер — слишком мало для тебя. Ты умная. — Он засмеялся.

— С чего это вы взяли?

— Вижу. Ты сейчас сидишь здесь, пьешь шампанское…

— Вот оно! — Ирма поставила на стол холодную бутылку и прозрачные бокалы.

— …а не бьешься в истерике, не кидаешься в полицию… Ольга засмеялась.

— А зачем в полицию? Я сама на все согласилась.

— Ага. Только в следующий раз не соглашайся априори на то, что тебе предлагают. Это опасно.

— Но ведь Ирма…

— Милая девочка, нельзя отдавать себя безоглядно в чьи-то руки. Ирма ведь тебе не доверилась полностью, так, дорогая?

Ирма порозовела.

— Перестань, Иржи…

— Нет уж, я не хочу, чтобы у девочки были ложные представления о тебе. Твое согласие она записала на магнитофон, ты это знаешь, Ольга?

— Иржи, прекрати! — Ирма запылала от ярости.

— Эта маленькая семейная ссора нам сейчас необходима для последующего умиротворения. Ольга, мы будем работать вместе, но, повторяю, доверяй себе одной. Так будет лучше для всей компании.

В глазах Иржи блеснула сталь. А через минуту он с широчайшей улыбкой уже предлагал тост:

— За удачу! — Он выпил, помолчал, потом сказал: — Знаешь, Ольга, ты мне понравилась еще в первый приезд, ты меня просто поразила.

— Неужели меня можно запомнить? — скромно улыбнулась Ольга.

— Нет, вы только взгляните, какая кокетка! Ольга, да ты потрясающая женщина! Независимая, открытая на первый взгляд, но ты закрывалась немедленно, когда к тебе начали привязываться с дурацкими вопросами коллеги Ирмы. Помнишь — а для кого у вас выпускают драгоценности, если на вашу зарплату их нельзя купить? — Иржи скривился. — Можно подумать, на их зарплату можно было купить колье, усыпанное бриллиантами. Ты так ловко осаживала этих алкашей. Я был просто в восторге. Через наш дом прошло много иностранных гостей — налижутся сливовицы, и за анекдоты. Так как же я мог забыть такую гостью, как ты?

— Я Ирме уже говорила, от коллег меня отличало только одно: у меня в руках крепкое ремесло — фотография.

— Вот потому-то я в тебе уверен и сегодня — ты понимаешь, что такое ремесло и что с ним делать. Мы тебе даем в руки ремесло другое, куда более доходное. Хотя в чем-то очень опасное. Нет, не физиологически. Здесь все в порядке, ручаюсь. Поверь. Опасность в другом — тайна долго не может оставаться тайной, если ею владеют даже двое. Нашими делами могут заинтересоваться. Кто? Конкуренты — если такие найдутся, но пока их нет. Родные и близкие, которым покажутся наши житейские успехи подозрительными. Да мало ли доброхотов. Поэтому ты должна получить несколько уроков безопасности.

— Иржи, — Ирма скорчила гримаску, — ну дай нам выпить по-человечески. Такое шампанское…

— Под хорошее шампанское такие разговоры убедительнее, и жить хочется дольше, и на свете столько всего замечательного, и оно тебе может быть доступно. Ольга, наш бизнес недолог. Я уверен, медицина одолеет чиновников и общественное мнение, можно будет открыто покупать то, за чем ты ездила. Правда, цена… Кто знает, какой она будет? Кстати, что бы ты хотела сделать на эти деньги? Нельзя зарабатывать просто так. Ты ведь не собираешься тратить их на жизнь, на тряпки, на путешествия?

— Конечно, нет, Иржи. — Ольга посмотрела на Иржи, — Может, дом?

— Но ты говорила, у тебя есть дом.

— Я думала, что это дом. Он понимающе улыбнулся:

— Все мы прежде придавали словам не тот смысл. Что ж, дело хорошее. А еще?

— Еще бы я хотела… — Она подумала, потом сказала: — Фотовыставку в фотоцентре.

— Это тоже стоит денег. Так что, я думаю, мы надолго с тобой в деле. Да, и еще момент. Перед каждой поездкой с тобой будет говорить психотерапевт. Так надо. Не удивляйся и слушай его внимательно.

— Иржи, но почему только голос? Почему я не могу увидеть его, а он меня?

— Лишние глаза — ни к чему. Важен смысл слов, которые он говорит тебе. Какая разница, на кого он похож? Может, он отвратительный урод, но умный?

12

Ольга прилетела в Шереметьево, прошла паспортный и таможенный контроль, пробилась через толпу встречающих.

Водитель должен ждать ее возле табло. Его еще нет, и она стояла, оглядываясь по сторонам. Внезапно Ольга споткнулась о чей-то взгляд. Память сигналила ей о чем-то, но она не понимала. Вспомни, вспомни, велела она себе. Мозг, как компьютер, пошелестел файлами и нашел: спортивный зал… Физкультура… Да, конечно, это первый курс университета. Она бежит по кругу, а ей вслед несется страстный шепот, который слышит только она.

— Ты хороша. Ты так хороша… Ты даже сама не знаешь…

Тогдашняя Оля Геро испугалась горячившего кровь шепота и побежала быстро, потом быстрее, еще быстрее. На каждом круге, в одном и том же месте, она слышала:

— У тебя такие бедра. Ты сама не понимаешь, какие у тебя бедра. Они как мраморные колонны… — Она бежала от этих слов — или спешила услышать их на другом витке, еще слова, такие же, которые заставляли бешено биться сердце, полыхать щеки и сладостно таять от непонятного желания. Она задыхалась, сердце стучало в горле, пот струился по спине, но она бежала и бежала — девочка в синем спортивном костюме, синие тянучки, как на всех, и такая же майка, как у всех. Она удивлялась, а как он рассмотрел ее бедра и ноги?

Она выиграла забег. Преподаватель, глядя на нее с невероятным изумлением, сказал:

— Слушай, Геро, ты ведь не делала никаких заявок на победу? Победить в этом забеге должна была… — Он осекся, увидев ее круглые глаза. — Впрочем, да, конечно, я тебя поздравляю с рекордом. Рекорд не только курса, — он снова потрясенно вздохнул и повертел секундомер, будто сомневался — не испортился ли прибор, — но и нашего крытого стадиона!

Знал бы он, кто вынудил ее поставить этот рекорд! Он стоял в толпе возбужденных зрителей и ухмылялся, глядя на нее такими глазами, что у нее едва не подкосились ноги. Девчонки склонились над ней, помогая отдышаться. Ленка трясла над ней полотенце, как над боксером после очередного раунда.